|
Часть 1
История раннехристианских представлений фиксирует
учения и обряды общин второго столетия. В частности, она отмечает учение
о некоем ангеле, который являл по сути самого человека, а вернее сказать
- его некий истинный образ. Также фиксирует и представление о браке духа
человека с ним, который должен произойти после физической смерти и
осуществляется таинством брачного чертога. И в этом аспекте путь
спасения представляется движением человека к своему истинному образу.
Само же это таинство было возможным после успешного прохождения
финальной стадии, когда дух человека проходит через преграды на пути к
единению со своим истинным образом. Это преграды противодействующих сил,
которые именовались также властями этого мира, властями тела и души.
Единение с этим ангелом – истинным образом человека в брачном чертоге по
сути и было конечной точкой пути самого спасения. После чего
предполагалось воссоединение всех спасённых и начало новой жизни в новой
эпохе. Практиковался также и специальный обряд крещения с помазанием
елеем, чтобы силою Свыше пройти через эти преграды и окончательно, раз и
навсегда, покинуть этот мир. Развитые эти вероучительные представления
были зафиксированы в общинах, что были вынесены за границу самого
зарождающегося тогда ортодоксального движения и были осуждены им.
Примечательно, что уже гораздо позднее, учение о таком восхождении духа
появилось вновь, хоть и в переработанном виде. Мы встречаемся по сути с
его переработкой в самом сформировавшемся ортодоксальном христианстве в
виде учения о мытарствах. Множество же отголосков этих картин, можно
обнаружить и в самих канонических текстах Нового Завета. Как например, и
саму широко известную новозаветную тематику брачного чертога, в которой
Иисус представлен женихом, а Его последователи, уже при самой жизни,
названы сынами брачного чертога, в связи с которым и мыслится их
совершающееся спасение. При этом, сами же осуждённые общины и
пользовались этим представлением, а осудившие их - от него отмежевались.
Пересечения с тематикой новозаветных книг имеют и другие примеры. Обо
всём этом по порядку.
Так, книги Нового Завета, имеют интересные высказывания, которые можно
объединить в русле данной темы, и которые, к тому же, имеют вопросы по
их значению в рамках ныне традиционного ортодоксального богословия.
Например, Послание Иоанна заявляет о существовании некоего совершенного
человека, который рождён от Бога и не способен грешить.
«Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его
пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога»
(1Иоан.3:9). Это при том, что само послание заявляет о естественной
картине согрешения верующего человека: (1Иоан.1:9) «Если исповедуем
грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши…».
О ком тогда или о чём, говорит в таком случае это послание? Кто мыслился
этим рождённым от Бога совершенным человеком?
Есть евангельское упоминание о неких ангелах детей, находящихся всегда
перед Отцом.
«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что
Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного»
(Матф.18:10)
Здесь ученикам указывается на недопустимость пренебрежения детьми
потому, что у них есть то, что соединяет их с Отцом. Их ангел,
предстоящий пред Ним. И не совсем прост тот ангел, ведь он всегда видит
Отца, и в этом и есть нечто особое, что подчёркивалось в самом детстве.
При этом Иисус так много внимания и образов в проповеди связывает с
детьми. Возможно, подразумевается, то что и дети обладают тем, чем
обладают и сами ученики, и даже более того, что дети ближе к Отцу. Ведь
их образ мышления ещё не перенёс «взрослую» трансформацию. Поскольку и
сам процесс вхождения в Царство, Иисус также связывал со статусом
взрослого, как ребёнка.
Павел же пишет в послании следующее: «и воскресил (συνεγείρω -
совоздвиг) с Ним, и посадил (συγκαθίζω – посадил вместе с) на небесах во
Христе Иисусе» Еф.2:6.
Так или иначе здесь провозглашается духовное пробуждение и расположение
уверовавших во Христе уже на небесах, тогда как на земле продолжается
всё та же физическая жизнь. И человек пребывает как бы в двух ипостасях,
до времени разделённым преградой физического бытия.
Как принято считать по датировкам, в более раннем Послании Римлянам,
Павел делает интересное заявление, в котором сыны Божьи в предвечности –
до появления мира – сходны с образом Его Сына, и Его Сын есть первенец
среди многих предвечных сынов и они по сути являли там собой некое
братство.
Рим.8:29 Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными
образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями.
Как разбирается и поясняется возможный смысл [1]: «Бог знал их там,
видел их перед Собой и определил их, что они сходны с образом Его Сына.
Фактически Бог узнавал в них своих сынов через образ Сына Своего. Об
этом говорит и дальнейшее: ''да быть Ему первенцем между многими
братьями''. То есть у Бога не один Сын, а много, а это значит, что у
Сына есть Братья. Сын же Христос - Первенец перед Ними многими.
(Словосочетание из Ин. ''Единородный Сын'' неверно будет понимать в
значении ''Единственный Сын''. Правильный перевод ''Однородный''. Сын
однороден или единороден Отцу не в смысле единственного акта рождения, а
в смысле единства рода, природы, божества. Отец и Сын единородны)».
По сути здесь говорится и о некоем предвечном бытие сынов и их
равенстве, а соответственно, мыслится это фактически братством,
существовавшим в предвечности у Отца. И кто в нём тогда и был, тот ныне
этим и стал, и в этом уже снова пребывает.
Эти моменты у ап. Павла можно также объединить с рассматриваемой
тематикой - стороной общей картины, её элементом или даже и основой.
Примечательно, в этой связи Книга Деяний упоминает некоего ангела Петра
(Деян.12:15). Но такое упоминание там не имеет обоснований, он там
упоминается без всяких пояснений, когда читатель книги может только
догадываться, кто это или что это. При этом в книге Деяний считается,
что этот ангел связан с человеком и даже отображает его. И если вдруг
его увидешь, то даже не сможешь его отличить от того, кого он
представляет. То есть, он не просто некий «хранитель», но почему-то
именно копия, образ самого человека. Более книга Деяний ничего не
говорит, вероятно автор больше ничего про это банально сказать не мог, а
написал в меру своего знания и понимания.
Все же эти моменты можно объединить общей темой.
1) Перед нами упоминание некоего ангела, предстоящего перед Отцом и что
ангел связан особо с ребёнком.
2) Перед нами некий совершенный, рождённый от Бога человек, но тот, кто
ныне здесь пребывает – меняется и движется на пути спасения.
3) Дети Божьи – они в двух ипостасях, и небесная – она на небесах со
Христом; И Божье сыновство проистекает из вечности. Сыны ещё там были
известны Богу и вместе с Сыном являли там единое братство сыновей.
Вероятно, о некоем ангеле человека – его истинном образе что-то слышал
автор Деяний, но не знал, что это могло обозначать. Вслед за ним все эти
изложенные моменты имеют определённое затруднение пояснения для
ортодоксального богословия. А трудность такая объясняется достаточно
просто – чуждостью этих моментов для самого ортодоксального богословия.
А за этими моментами естественно и должно было стоять некое
представление или учение, суть которого и зафиксировала история
раннехристианских воззрений и практик. Но предпримем и попытку возможной
реконструкции, синтезировав целостное учение, объединяющее свидетельства
разнообразных письменных источников с источниками новозаветными.
[1]
Эдуард
Балашов. О ''ПРЕДУЗНАНИИ'' И ''ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИИ'
|
|